Тексты песен   >   Ф > Фламандская Школа, Гребенщик > Эпилог. Москва

Фламандская Школа, Гребенщик - Эпилог. Москва - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Фламандская Школа, Гребенщик

Название песни: Эпилог. Москва

Дата добавления: 06.12.2025 | 10:16:18

Просмотров: 1

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Фламандская Школа, Гребенщик - Эпилог. Москва

Федя пристально оглядел всех вокруг. Все молчали. Взгляд Феди поймала Даша ­– оба понимали, что этот день, который длился то ли неделю, то ли год, то ли целый век, окончательно разлучил их с наивными мечтами, но дал неизмеримо больше – понимание, что только вместе они справятся с тем, что будет ждать их дальше.
Fedya carefully looked around at everyone. Everyone was silent. Dasha caught Fedya's gaze – they both understood that this day, which had lasted either a week, or a year, or a whole century, had finally separated them from their naive dreams, but had given them immeasurably more – the understanding that only together could they cope with what awaited them next.
Федя посмотрел на остальных ребят, которых они нашли в закоулках города под названием Москва. Те ждали, что скажет Федя.
Fedya looked at the other children they had found in the nooks and crannies of the city called Moscow. They waited for Fedya to speak.
Он, в свою очередь, тихо заговорил: «Что же делать, что же делать? Надо жить! Больше не будет никаких приютов, никаких побегов. Мы будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней и долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя. А когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Б-г сжалится над нами, и мы с вами увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнем. Я верую, я верю в это горячо! Мы отдохнем! Мы будем слышать ангелов, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верю, верю…бедные мои друзья! Вы не знали в своей жизни радостей, но подождите, мои хорошие, подождите! Мы отдохнем… Мы отдохнем!»
He, in turn, quietly began: “What to do, what to do? We must live! There will be no more shelters, no more escapes. We will live. We will live a long, long series of days and long evenings; we will patiently endure the trials that fate sends us; we will work for others now and in old age, knowing no rest. And when our hour comes, we will meekly die, and there, beyond the grave, we will say that we suffered, that we cried, that we were bitter, and God will have mercy on us, and we will see a bright, beautiful, elegant life, we will rejoice and look back at our present misfortunes with tenderness, with a smile - and we will rest. I believe, I believe in this wholeheartedly! We will rest! We will hear the angels, we will see how all earthly evil, all our suffering will drown in the mercy that will fill the whole world, and our life will become quiet, tender, sweet, like a caress. I believe, I believe… my poor friends! You have not known joys in your life, but wait, my dears, wait! We will rest… We will rest!”
Федя развел руки в стороны и сначала трое его товарищей, а потом и все остальные окружили Федю кольцом. Вся эта толпа – человек двадцать – крепко обнимала друг друга и безмолвно рыдала. Нельзя было сказать точно от чего: то ли от радости общего знакомства, то ли от безразмерной усталости и в миг обретенного покоя, то ли от звука этих слов, которые словно были сказаны каждым из них. И не существовало причин им не поверить. Сироты остались в Москве.
Fedya spread his arms wide, and first three of his companions, and then all the others, surrounded Fedya in a circle. This whole crowd – about twenty people – hugged each other tightly and silently wept. It was impossible to say exactly why: whether it was from the joy of finally meeting each other, or from the immense fatigue and the peace they instantly found, or from the sound of those words, which seemed to have been spoken by each of them. And there was no reason for them not to believe it. The orphans remained in Moscow.