Тексты песен   >   В > Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov > Никаких сирот

Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov - Никаких сирот - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov

Название песни: Никаких сирот

Дата добавления: 11.09.2025 | 22:50:42

Просмотров: 1

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov - Никаких сирот

Ты, говоришь, писатель? Так напиши:
Because her mother screams incessantly for her to die
У дрянного этого времени нет души
When hell in this house becomes tangible
Ни царя, ни сказителя, ни святого
Ginny runs away, as she says, to the partisans
Только бюрократы и торгаши
Overcomes drugs, outgrows abstruseness
Раз писатель, то слушай, что говорят:
And thirty-year-old, sweater to match light trousers
Трек хороший, но слабый видеоряд
Deborah is carried in a stroller to the car with an uneven knock:
Музыка с головой заливает город
That's it, Mom, well done, we'll go to the grandchildren
Жители которого вряд ли ведают, что творят
Deborah squints: God teaches subtly
Ты-то белая кость, а я вот таксист простой
It was worth almost dying to deserve a child again
Я веселый и старый, ты мрачный и холостой
— Bald Valkyrie of Cancer
Ты набит до отказа буквой из телефона
One-breasted Amazon
А я езжу праздничный и пустой
It was worth almost dying, and here we are again friends
Одному вроде как и легче, но помни впредь:
How can I come like this, and sweets, and toys
До детей наша старость, как подвесная клеть
Two grandchildren, boys, do they have freckles?
Все качается в темноте нежилым Плутоном
I'll scare them, baby, I'm as scary as the desert
И все думают — ну уж нет, там не жить, а тлеть
— You're a beauty, mom, make sure you don't catch a cold
А потом приходит к тебе дитя:
— It was worth almost dying for my birdie to forgive me
И вдруг там, на Плутоне, сад тридцать лет спустя

Да и ты, не такой уж страшный, выносишь кружки
We'll buy a house on the edge of the earth and plant a tree
И варенье яблочное, пыхтя
Every three steps a tree, it's worse to get shot at
Напиши, знаешь, книгу, чтоб отменила страх:
We'll buy a house and lay it out with stone, my beauty
Потому что я — говорящий прах, да и ты — говорящий прах
Stone doesn't burn even when old and melts badly
Но мы едем с тобой через солнечную Покровку
There will be an anniversary, and everyone will come to talk about death as if it were fiction
Как владельцы мира, на всех парах
There will be classmates of sons, and they've grown up so much
Потому что ведь я уйду, да и ты уйдешь:
If the fabric doesn't hide the burn, then you straighten it out
А до этого будет август, и будет дождь
We'll lead the younger ones out by the hands, the older ones will bring out photographs
И пойдет волнушка, и станет персик
We'll go out to the threshold, and someone will squint and say "Frozen"
Прямо тот, что исходит медом и плавит нож
We'll turn to the camera with the untouched part of our face

Guests will sit under the stars, drink what's delicious
Покуда волшебства не опроверг
Because our children have been identified and mourned
Ничей смешок, мальчишка смотрит вверх:
Because no one's soul knows how to die
Там, где у нас пурга или разлука,
And they shot point-blank, but did not knock out souls
На горизонте вырос фейерверк

Секундой раньше собственного звука
Like a thin fulgurite
Там окон неподвижное метро
Like the sun through ice
Дымы стоят, как старые пьеро
Like a snow-white reef
Деревья — как фарфоровые бронхи:
Coral through water
Всему, всему подводится итог
My sorrow burns
И в небе серебристый кипяток
And its ray will come
Проделывает ямки и воронки
To release others
И мы крутые ласковые лбы
Extinguished to freedom
В веселом предвкушении судьбы
I collect oaths
О стекла плющили, всем телом приникали:
And a scrap of promises,
Засечь сигнал, узнать границу тьмы
A table of broken glass
Той тьмы, где сомневающимся мы
A table of crushed quartz
Работаем теперь проводниками
The same look

Around the devotees
Дед Владимир вынимается из заполярных льдов
And I prepare for them
Из-под вертолетных винтов
A transparent medicine
И встает у нашего дома
So that on the day when they
Вся в инее голова
The world falls out of their hands
И не мнется под ним трава
And the demons jerk
Дед Николай
They will block the air
Выбирается где-то возле реки Москвы
From around the corner arose
Из-под Новодевичьей тишины и палой листвы
A swift knock-knock
И встает у нашего дома
And with a rattle carried
Старик в свои сорок три
To Kariyappa Road
И прозрачный внутри
And here is always a saint
И никто из нас не выходит им открывать
After-sunset hour
Но они обступают маленькую кровать
On the smoky eagles
И фарфорового, стараясь дышать ровней
On the silvery boats
Дорогого младенца в ней
And there, above the emptiness
— Да, твоя порода, Володя, — смеется дед Николай.
A cheerful moonlight eye
Мы все были чернее воронова крыла
Reads us from a sheet
Дед Владимир кивает из темноты:
How tiny notes
— А курносый, как ты
And nothing more
Едет синяя на потолок от фар осторожная полоса
A sip is enough:
Мы спим рядом и слышим тихие голоса
Voices fade away
— Ямки Веркины при улыбке, едва видны
And faces recede
Или Гали, твоей жены
Simple magic
И стоят, и не отнимают от изголовья тяжелых рук
Sadness is my river
— Представляешь, Володя? Внук
Perhaps yours too
Мальчик всхлипывает, я его укладываю опять
It will quench your thirst
И никто из нас не выходит их провожать
Дед Владимир, дед Николай обнимаются и расходятся у ворот
— Никаких безотцовщин на этот раз
— Никаких сирот

Гляди, гляди: плохая мать
И скверная жена
Умеет смерти лишь внимать
Быть с призраком нежна
Живое мучить и ломать
А после в гамаке дремать
Как пленная княжна
Зачем она бывает здесь
На кой она сдалась
Ее сжирает эта спесь
И старит эта власть
Не лезь к ней, маленький, не лезь
Гляди, какая пасть
Но мама, у нее есть сын
Льняная голова
Он прибегает к ней босым
Чирикая слова
И так она воркует с ним
Как будто не мертва
Как будто не заражена
Не падала вдоль стен
Как будто не пережила
Отказа всех систем
Как будто добрая жена
Не страшная совсем
Он залезает на кровать
Кусается до слез
Он утром сломанную мать
У призраков отвоевать
Бросается как пес
И очень скоро бой принять
Суровый смертный бой принять
Придется им всерьез

Дебора Питерс всегда была женщина волевая
Не жила припеваючи — но жила преодолевая
Сила духа невероятная, утомляемость нулевая
Дебора Питерс с юности хотела рыжую дочку
Дебора растила Джин в одиночку
Перед сном целовала пуговичку, свою птичку, в нежную мочку
Дебора несчастна: девчонка слаба умишком
Эта страсть — в пятнадцать — к заумным книжкам
Сломанным мальчишкам, коротким стрижкам:
Дебора считает, что это слишком
Джинни Питерс — закат на море, красная охра
Джинни делает вид, что спятила и оглохла:
Потому что мать орет непрерывно, чтоб она сдохла
Когда ад в этом доме становится осязаем
Джинни убегает, как выражается, к партизанам
Преодолевает наркотики, перерастает заумь
И тридцатилетняя, свитерочек в тон светлым брюкам
Дебору в коляске везет к машине с неровным стуком:
Вот и все, мама, молодчина, поедем к внукам
Дебора сощуривается: бог обучает тонко
Стоило почти умереть, чтоб вновь заслужить ребенка
— Лысая валькирия рака
Одногрудая амазонка
Стоило подохнуть почти, и вот мы опять подружки
Как же я приеду вот так, а сладкое, а игрушки
Двое внуков, мальчишки, есть ли у них веснушки?
Я их напугаю, малыш, я страшная, как пустыня
— Ты красавица, мама, следи, чтобы не простыла
— Стоило почти умереть, чтобы моя птичка меня простила

Купим дом на краю земли и посадим деревце
Каждые три шага по деревцу, так хуже обстреливается
Купим дом и выложим его камнем, моя красавица
Камень не горит даже старым и скверно плавится
Будет годовщина, и все придут говорить о смерти словно о вымысле
Будут одноклассники сыновей, и они так выросли
Если ткань не спрячет ожога, то ты расправь ее
Младших выведем за руки, старших вынесем фотографии
Выйдем на порог, и кто-то прищурит глаз и промолвит «Замерли»
Не задетой частью лица повернемся к камере
Будут гости сидеть под звездами, пить, что лакомо
Потому что дети наши опознаны и оплаканы
Потому что ничья душа не умеет гибели
И они стреляли в упор, а души не выбили

Как тонкий фульгурит
Как солнце через лед
Как белоснежный риф
Коралловый сквозь воду
Печаль моя горит
И луч ее придет
Чтоб выпустить других
Погасших на свободу
Я собираю клятв
И обещаний лом,
Стол битого стекла
Стол колотого кварца
Один и тот же взгляд
У преданных кругом
И я готовлю им
Прозрачное лекарство
Чтоб в день, когда у них
Мир выпадет из рук
И демоны рывком
Им воздух перекроют
Из-за угла возник
Стремительный тук-тук
И с дребезгом повез
На Карияппа роуд
А тут всегда святой
Послезакатный час
На дымчатом орлы
На серебристом лодки
А там, над пустотой
Веселый лунный глаз
Читает нас с листа
Как крохотные нотки
И больше ничего
Достаточно глотка:
Стихают голоса
И отступают лица
Простое волшебство
Печаль моя река
Быть может, и твоя
В ней жажда утолится
Смотрите так же

Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov - Чем душа занята

Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov - Край у нас широк

Все тексты Вера Полозкова feat. Eduard Konovalov >>>